Георгий Дмитриевич Гребенщиков скончался 11 января 1964 года. Эта книга - его последнее произведение, законченное незадолго до постигшей его тяжелой болезни. Его желание увидеть выход ее в свет в полном и окончательно обработанном виде так и осталось неисполненным при его жизни. В разное время были напечатаны в разных периодических изданиях только отдельные главы, и это посмертное издание - первое издание "Егоркиной Жизни", как цельной повести.
В этой книге Георгий Дмитриевич описал ранние годы своей жизни, когда он был никому неизвестным деревенским мальчиком Егоркой. Описываемые события и даже имена не вымышлены, а взяты из действительной жизни. И хотя Егорка участвует во всех этих событиях, не он является главным действующим лицом повести. Его жизнь -- скорее только предлог для описания жизни тех людей, среди которых он вырос. О них, собственно, и написана эта книга, и поэтому все повествование ведется в третьем лице. Жизнь эта описана такой, какой автор ее знал, беззлобно и беспристрастно, без желания кого-то очернить, а кого-то обелить, что не так часто встречается в автобиографиях и воспоминаниях. Описаны не только светлые, но и теневые стороны этой жизни, но безо всякого осуждения -- не свысока, и не со стороны, а тем способом, которым, кажется, только и можно верно писать о своих и ближних: снизу вверх, через детские глаза, чуждые всякого предвзятого осуждения. Не случайно то, что эта книга написана в конце жизни автора. Очевидно, понадобился опыт всей его трудной и богатой впечатлениями жизни, чтобы вполне понять то, чего "не поймет и не оценит гордый взор иноплеменный". В этом несомненное достоинство книги. Выпуская ее в свет, будем надеяться, что, наряду с другими книгами, описывающими русскую жизнь по впечатлениям детства, она послужит лучшему пониманию русской жизни в ее целом, маленькой, но неповторимой и неотъемлемой крупинкой которой была Егоркина жизнь.
Сей плод любви к родной стране я посвящаю каждому,
Кто ценит мудрость жизни в простоте,
Кто озарен или томим духовной жаждою
И кто способен угадать богатство в нищете.
С ребяческой, как у Егорки, светлой верой,
Мечтаю я, чтоб книга эта, как-то и когда-то,
Дошла до Родины моей и не была она изъята
Из той среды, покорной, бедной, серой,
В которой жизнь Егоркина была зачата.
Георгий Гребенщиков