есная глушь: Зеленые дубравы И мшистые ковры в тенистых елях; Ручьи гремучие, лугов отавы, И радуга на шелковых качелях:
О, сколько радости приносит просинь В ущелье теплое лесных холмов; И сколько золотистых теремов Построено из пышно-хвойных сосен! Вот зелень бархатная на поляне - И марево дрожит в далекой круче; Соседний ствол в берестяном сафьяне - И ширь в полете поднебесной тучи. О, сколько кроется в тебе чудес, Всегда таинственный дремучий лес! Недаром у тебя живут все феи, И берегут причуды снов и сказок И Лель, наверно, здесь и Берендеи, И сотни голубых лукавых глазок: Под тенью хвойной твоего шатра Угомоняются разгульные ветра! Под покровом дебрей недоступных, Под сенью первобытной красоты, Прячешь ты и каторжан преступных И древние отшельничьи скиты: В лесной избушке теплица лампада. Привольная река течет и говорит О вечности; о построенье града, Что куполами в небесах горит. Царевич, с лестовкой из перламутра, Шепчет: "Господи, спасение ускорь!" А мыслит - о румяных зорях утра, О грусти и стыдливости вечерних зорь: Легко Царевичу дышать прохладой И ароматами сосновых хвой. Жизнь с Кузьмичом - великая награда - Такой он весь уютный, теплый, свой. У Кузьмича и беднота святая И святость до убожества простая: Черствый хлеб его вкуснее царских блюд. Ах, если бы так жил весь русский люд! Кузьмич весь день в труде и на молитве. И день, и ночь без сна, но беспечален - Легко забыть с ним все земные битвы. Как малое дитя он прост и весел, Все спорится, все ладится в его руке: Нет лучшей радости, когда, навесив Гребные весла, плыть с ним по реке И видеть отражения берез, Или, бродя средь пчел, повеселеть до слез, Когда рои летят на Кузьмича, Садятся на руки, на голову, на грудь, Как ворот из бобра густеют на плечах, А в бороде готовы как в раю заснуть: Но радостней всего сидеть с ним рядом, Когда он тешет новое бревно И в аромате щеп, и поте градом, Из уст его летит словесное зерно: Рассказы об угодниках и о святынях, О лавре Сергия, о благости кадил, О Серафиме Саровском в пустыне, Куда Кузьмич на поклонение ходил, Когда еще тяжелый крест царя носил: Великим счастьем Бог благословил Царевича под тихим скитским кровом: И он забыл о времени суровом. Стал крепче телом, на лицо смуглее, На лошади и на челне смелее, И часто возвращался в скит с уловом:
