Г.Д.Гребенщиков
Как это ни странно, в самые катастрофические периоды, человека не покидает надежда. Она где-то подсознательно уверяет нас: “Это тебя не касается! Пусть горюют другие, ты спасешься!”. Мы даже не молимся, чтобы чаша сия минула нас. Кто-то другой за нас молится или заботится. В этой психологической лени есть нечто нам непонятное, но глубоко значительное. Для верующего человека, - его охранит ангел-хранитель, для неверующего – инстинкт самосохранения. Но дело не в словах, а в том, что есть какая-то непонятная нам сила, на которую мы опираемся, веря в нее и не веря. Слово “надежда” даже этого всего не выражает, но мы привыкли обходиться примитивами и, будучи закованными в непроницаемую броню грубой материи физического восприятия жизни, не имеем минуты открыть дверь в мир духовный, в пределах которого в сущности только и начинается настоящая жизнь. В мире искусства, например, этот духовный мир, называется талантом, вдохновением, настроением, эмоциями, но почему-то людям интеллекта не приходит в голову, что это и есть Область Божественного, в котором только и существуют пути от совершенства к совершенству, от радости к наивысшей радости.
А что же сто'ит жизнь без духовного радования даже и в мире искусств!
И вот у людей остается примитивное чувство – слепо надеяться на что-то, о чем мы сами не имеем времени даже подумать. Любить без жертвы, надеяться без действия – путь к разочарованию, жалкий путь безверия.
Так без дела, без действия, без жертвы, но только в борьбе за дешевые физические радости, мы и идем к гибели. Слова остаются пустыми, их никто не слушает, им никто не верит. Когда самые дела наши полны неправды, наши надежды становятся жалким самоутешением. Будучи свободными в выборе между добром и злом, мы выбираем даже и в добре то, что нам полегче, без хлопот и без лишних затрат средств и энергии. В выборе между добром и злом, мы выбираем зло, которое позлее, похитрее, которое никакой зверь из бездны придумать не может. Жало смерти нашей поражает не только тело, а, именно, самое сердце. Все то, что называется душою, идеей, верой, любовью, все, что с покорностью принимает человек - Раб Божий. Но как может гордый, современный человек уподобляться рабу даже перед Богом? Он поэтому не просит, не молит, он требует, повелевает, он порицает все основы духовного начала жизни как отжившие, зная эту несовершенную природу человека, его небрежность, неосторожность игры с огнем и эгоистическую философию, – без меня хоть потоп. Люди науки и политического опыта уже встревожились. И в конгрессе и в печати, и от имени целых коллективов научной мысли идут далеко не утешительные предупреждения. Сказочный теремок трещит при одном прикосновении мистического зверя. И ребенок нажмет не на ту кнопку, и дурак похвастает своим образованием, и пьяница покажет фейерверк, и самоубийца пожелает взорвать себя, и преступник найдет способы обогащения – всего не предусмотришь. Но тысячи безделиц, копеечных свечек, от которых целая Москва сгорела – вот наши ближайшие и легчайшие пути к само и взаимно истреблению.
А нут-ко, гений, положи предел делам рук и идей твоих! Не нужно быть даже грамотным, чтобы сосчитать по пальцам первые неотвратимые причины бедствий, а о контрмерах, о гарантиях которых будут только еще развиваться теории, гадания и разговорчики. Массовый же человек пока что только слушает, а может, даже и не слышит и, во всяком случае, не ждет, что все это развернется со скоростью современной математики в астрономических размерах. Одним словом, к празднику и не готовились и не ждали такого быстрого его наступления, и все его блистательное озарение - молниеносный небесный гость, таинственная сказочная фея, способная показать настоящие чудеса космического порядка, превратится в самый подлинный, даже библиею не предусмотренный, Страшный Суд:
- Вот вам несколько секунд на исправление и покаяние. О нет, не только словесное и даже мысленное раскаянье во всех ваших пакостях, а покаяние исправлением и обновлением всей вашей жизни, всех ваших дел человеческих. Всего несколько секунд на все устройство ваших столь запутанных взаимоотношений и имущественных и духовных. Можете быть готовы?
- Нет.
- Ах, так, вы ведь и вызвали меня совсем не для вашего блага, а на погибель и полное уничтожение вашего врага. Значит, какие же у вас основания ожидать, что, разрушая одних, я буду спасать и ублажать других? Вы вызывали меня для наказания несправедливости, строя несправедливость по вашим собственным соображениям, которые вы почему-то считаете непреложными. Вы хотели устроить мир на земле путем убийства и уничтожения орудий войны у врага, а сами это самое орудие умыслили усилить во сто крат. Но откуда вы взяли, что я приму приглашение на ваших именно условиях и приму участие в вашем способе строительства мира на земле?
Сколько раз заключали вы мир с убитым врагом, когда он обезврежен и не может вам ответить. Откуда взяли вы эту идею о соучастии Неба в ваших преступлениях, под которое вы подводите бесконечное количество ваших идеек и хитроумных законов, чаще всего созданных в вашу пользу и во вред соседу?
Так вот: закон космический уравновешен державностью всего мироздания и если бы он был нарушен, мироздание рухнуло бы также мгновенно, как должны быть разрушены все вы, утверждающие закон путем убийства и путем клеветы на Закон Верховный, держащий в гармонии и равновесии всю Вселенную. Как смели вы вызвать меня, силу Самого Творца на ваши гнусные дела?
Срок на исходе – исправиться, у вас нет времени, и гибель ваша неизбежна!
Конечно, читатель понимает, как и автор, что эта воображаемая лекция об атомной энергии, которую легко себе представить в виде духовной особы из иных миров, далека от совершенства. Но пока мы не оторвались от наших земных способов мышления, и пока за нас еще думают особые, более точные “механические мыслители”, над которыми уже давно работают ученые, полагая, что человечество превратиться в мир идиотов, и ему нельзя доверять за себя мыслить. Придется мыслить так, как бог на Душу положил.
Самое упоминание Бога тоже ведь не современно и относится к обреченному старому миру и, в особенности, к новому, который дерзает быть сам богоподобным. Здесь вообще наша ограниченная мысль сконфуженно отказывается работать, оставляя место всяким догадкам и робкой надежде на то, что, может быть, все обойдется по-хорошему.
Вот какой-то сектантский пророк из Пасадены, Калифорния, вскоре после победы прошедшей весной предсказал, что мир погибнет 21 сентября этого 1945 года ровно в 5 часов и 32 минуты утра. Корреспонденты у дверей его домика уже ожидали светопреставления, но пророк через своего сына объявил, что если считать не Палестинское время, а Калифорнийское, то это произойдет на 12 часов позже. Но в 5 часов 33 минуты вечера ничего не случилось. Тогда пророк послал другого сына сказать корреспондентам, что вычисление по библейским предсказаниям могло дать ошибку на целый год. Конечно, мы имеем случай посмеяться над предсказаниями Пасаденца, повернуться на другой бок и продолжать спокойно спать. Между тем, гибель мира, по крайней мере, в астральном, так сказать, смысле началась давно, а обвалы коллективного мышления и духовного построения происходят беспрерывно и на наших глазах. Там оборвались переговоры о мире самых крупных политических руководителей, там отскочили заклепки, кое-как державшие искусственные человеко-измы, а там начинается, вернее, продолжается с более жестоким ожесточением новая всемирная гражданская война, и не одна, не две, а сразу несколько в совершенно противоположных концах земли. Целые психологические Атлантиды погружаются в хаос все время нарастающей и, наконец, объявшей мир моральной проказы. С каким апломбом и авторитетом возвысила свой голос ненависть - дочь массовой преступности и мщенья. И едва ли найдутся какие-то силы разума и совести или закона, чтобы остановить в миллион раз увеличенную Ниагару зла, сотворенного самими же людьми, сваливающим свою вину на всех неисправимых в круговой поруке обреченности.
Не нужно быть умным и добросовестным, чтобы понять, что если за какие-нибудь тридцать последних лет истреблено войнами, революциями, застенками, концентрационными лагерями, голодом, болезнями и рассеяньем по чужеземным могилам изгнаний свыше ста миллионов человеческих жизней и не менее миллиарда изуродовано морально, искалечено физически, а остальное, так называемое, человечество утопает в скотском равнодушии к свершающемуся, то какое мы имеем право называть себя еще людьми и надеяться на какой-то новый, лучший, обновленный мир? Этот мир хвастливой цивилизации, не только гибнет, он погиб и нет у него права на спасение и прощение. И он вот-вот начнет взрываться в буквальном и фактическом смысле. Апокалипсис не только в полной мере оправдан, но и превзойден по масштабам и жестокости. И было бы жалким лукавством и самоуличающею ложью кого-то уверять, что вот мы, победители, ни в чем не виноваты, а они, побежденные, все сплошь преступники и исчадие ада. В самом акте непризнания нами участия в увеличении зла, есть начало и конец всеобщей гибели. Суд пришел, и Суд Страшный, перед которым нет у нас защиты, и не будет пощады. Ждать, мы не имеем права. Физический закон и автоматическое равновесие здесь явится самым совершенным законом справедливости не от мира сего, а от мира этой самой космической или, как мы ее называем, атомной энергии. Пусть математики, психологи и физики, и астрономы и прочие светочи науки опровергнут этот закон.