Г. Д. Гребенщиков

В АМЕРИКУ

Письмо из Америки.

Сколько юных искателей приключений ежегодно из разных концов света сбегают от родителей, чтобы на утлой лодке по родной реке, “а там пешком”, с игрушечными ружьями, с десятком медных монет в кармане, - начать свои поиски Америки...

Съедались “мамины булочки”, рвались штанишки в первом кустарнике, от испуга первых ночных шорохов в лесу терялась глухая тропинка, отсыревали и не стреляли игрушечные пистоны, а на рассвете строгий дядя из лесных объездчиков или пчеловодов с веселым удивлением ловил, допрашивал, кормил чем Бог послал, и с предательской заботливостью доставлял родителям.

Скоро заживали легкие ссадины, полученные в битвах с кустарником, проходила краснота от папиных шлепков, и высыхали слезы от обид или стыда...

Проходили годы, наступала зрелая пора, в иных красках представлялось путешествие в Америку, но все-таки мечта о нем не исчезала, и многие эту мечту осуществляли. А раз она сбывалась - поистине прощание с родиной было на веки. Покинувшие родину почти всегда находили ее в Америке... И сколько обычаев, характеров, религий и кровей смешалось там, на новых и свободных, необъятных землях!..

И не понятно ли, что ныне с еще большей силой возникают эти сны - мечтания о стране, не тронутой ни потрясениями войны, ни политическими авантюрами, ни катастрофами моральными, ни братоубийственной гражданскою войной, ни страшным царем - голодом.

А вместе с тем, с какою грустью для многих русских, не только находящихся на чужбине, но и находящихся на родине, быть может, для последних еще более печально - отзывается в душе это слово теперь, когда с приходом нового закона о закрытии Америки для иммиграции, у них почти отнята даже самая мечта когда-нибудь попасть туда. Если ближайшая “квота” для русских равна числу менее 2000, а в Европе с визами в руках сидят и ждут своей очереди свыше 3000 человек, то, как редки будут счастливые случаи для тех, кому все-таки удастся ступить твердою ногой на берега Колумба!

В плане моих странствований, Америка стояла примерно в 1925 - 1926 годах, но одна внезапная и знаменательная встреча изменила мои планы и помогла мне выехать заблаговременно. Стремясь в Америку, я не рассчитывал на золотые ее россыпи и совсем не строил несбыточных планов, не мечтал и о каких-либо успехах. Точно также я не возненавидел Европу и оставлял в ней многое, мне дорогое. Стало быть, имеется одно объяснение моих стремлений - поиски новых приключений, и то не лично для себя, а скорее, - для моих читателей.

Мне пришлось наблюдать сборы в Америку моих добрых знакомых. Это были, конечно, только сборы, скорее, только разговоры и хлопоты о визах, и, конечно, поиски возможностей бесплатного проезда. Надо сказать правду - эта “бесплатная” психология до такой степени расшатала некоторые, ранее прочные в русском человеке основы, что, порою, делается совестно за своих соотечественников. С другой же стороны, надо удивляться той настойчивости, смелости и изворотливости, которые помогают русским людям не только добывать себе бесплатные обеды, книги и места в театрах, но и попадать в число почетных гостей английского короля... И не на шутку кто-то сказал, что, побежденные у себя дома, русские идут мир завоевывать.

Моих друзей, конечно, следует отнести именно к числу таких завоевателей, ибо все они люди одаренные, хорошие, трудолюбивые... И, вот, возникли планы, стратегические и тактические, походы и обходы, и частные баталии в семейном кругу. И все сопровождалось розовыми снами о кучах долларов, о грандиозных толпах американского народа при высадке почетных победителей на берега Нового Света.

Даже готовность ехать в качестве прислуги на корабле не упускалась из вида, лишь бы достичь этих милых и обетованных берегов.

То и дело случались битвы на экономическом фронте. Начинались они спором: ехать ли в Париж, или в Берлин - хлопотать о бесплатном проезде, вдвоем или втроем? Одеваться ли богато, надев остатки бриллиантов, чтобы показать, что де, черт возьми, были когда-то и мы рысаками. Или, напротив, одеться победнее, а только показать обилие бумаг на владение бывшими богатствами... Затем, ехать ли во втором или в третьем классе, останавливаться ли у знакомых или в дешевой гостинице; кушать ли в ресторанах, или обойтись сухими бутербродами?.. На всякий случай заказывались билеты, покупались и жарились курицы, украдкой от злой хозяйки, пеклись на газовой печке русские пирожки... А споры шли, а время шло, билеты по рассеянности просрочивались, курицы протухали, более нервные члены семьи заболевали, вызывался доктор... А аптекарские средства оказывались “эрзацем”, - и расходы вырастали, и настроение разрасталось в драму, а безысходное положение, - в трагедию...

Но мечты и надежды об Америке утешали, всех излечивали и всё, в конце концов, покрывали новой голубой или розовой дымкой над безграничною, благословенной страной, где вместо травы растут одни доллары, и где люди ничего не знают иного, как встречать овациями замечательных русских людей, талантливых артистов, лекторов и музыкантов, изобретателей и просто людей, не желающих определить своих занятий до прибытия в Америку...

Смотрел я на все эти сборы, слегка прикидывал предварительные расходы на неиспользованные железнодорожные билеты, на испорченные курицы, и на врачей после многочисленных истерик, и так просто понял, что бесплатный проезд в качестве прислуги обойдется раза в два дороже независимого платного проезда вторым классом.

Впрочем, тоже умудрился кому-то поверить, что писателям и журналистам делают скидку. Спросил в одном, в другом месте - только надо улыбаться в ответ - а в третьем просто заявили:

- Да мы и так сделаем уступку, только покажите нам визу-разрешение ехать без “квоты”.

Шли месяцы сурового труда, упрямого напряжения сил и мысли, сбережения времени, и мысль о поездке в Америку часто казалась просто несбыточной затеей.

Но бескорыстное устремление и трезвое сознание того, что Америка потребует больших жертв, укрепляло мысль: прежде всего надо научиться терпению, труду, экономии времени и средств... И тогда Америка сама придет на этот берег, тогда Америка будет везде. Необходимо хоть частицу Америки заработать еще дома, в том месте, где вы сейчас живете. И действительно, внезапно Америка показалась перед нами в Париже на одной из улиц близ бульвара Осман...

Вот она показалась нам в лице большого и сильного человека, и все двери открылись перед нами сами собой.

И все-таки прошли месяцы, пока списались с Америкой, пока оттуда прислали нам поручительства в том, что мы трудоспособны, что имеем определенные профессии и занятия, и что не будем бременем для страны или муниципалитета.

В письме из Америки был дан совет: показать в консульстве возможно больше почетных бумаг, книг, дипломов и заказать билет второго класса. И я убедился, что американцы, несмотря на всю свою демократичность, очень любят внешний блеск.

Я видел, как легко все удавалось артистам, с альбомами их славы и артисткам в соболях и бриллиантах. Не было и у нас недостатка в бумажном багаже.

Радостные мы возвращались из консульства: американская виза в один день!

Но, оказывается, американская виза, кроме расхода в 11 долларов с человека, никакого удовольствия не доставляет. Потому что пароходства не желают брать на себя ответственность за судьбу обладателя такой визы. Их могут обязать вывезти вас обратно и возвратить вам плату за проезд.

Начинается новая переписка с Америкой и лишь спустя еще месяц-полтора, тесненные по золоту печати американского нотариуса производят впечатление в пароходном офисе, и вам дают право выбирать каюту на любом из грандиозных океанских пароходов той или иной компании.

Вот тут-то и начинаются наиболее волнующие предвкушения вашего дальнего плаванья.

Когда бумаги в порядке, а с большим терпением и трудом накопленные доллары в кармане и чужой язык становится немного понятным, смело входите вы в прекрасно обставленные конторы пароходных обществ, и важные клерки не скупятся на свое время, предоставляя вам огромный выбор комнат в грандиозном, неизвестном вам плавучем чудо-городе.

Что-то мерещится новое, заманчиво-волнующее в ожидающей вас океанской качке и, предусматривая ее, клерк уступает вам с большою скидкой каюту для двоих, четырехместную, на верхних деках-палубах, с прекрасным воздухом...

Но вы слегка куражитесь, учтиво обещаете зайти в другой раз, а сами идете в следующую компанию, твердо зная, что ныне счастливчиков отправляющихся за океан не так-то много, и места на пароходе будут. Да и времени у вас еще почти два месяца - вы едете, конечно, ранней весной, когда утихают шторма, а северные льды еще не тронулись к переселению в Атлантический и Тихий океаны.

К тому же, у вас еще так много радостных хлопот: много сборов и покупок, перебрать и сжечь старые бумаги, раздать приятелям прочитанные книги, освободиться от надоевших вещей, оставить себе лишь новые, хорошие. А потом покупаете сундуки, а потом примеряете у портного новые костюмы и т. д.

Да, попутно надо написать во все концы света множество писем и как бы межу прочим упомянуть, что вы едете в Америку, за океан, в иную, новую, большую жизнь... Что там ждет вас - вы еще не знаете, и не строите воздушных замков, но вы чувствуете, как все друзья и недруги вам завидуют, ставят вас примером зла и добродетели...

А вы, меж тем, останавливаетесь уже на одной компании - вам понравился “Юнайтед Стэйс”, белокурый и румянощекий мистер Перкенс и вы научились с хорошим произношением повторять “United Statеs Line” - не много, но твердо... А главное, вы выбрали число отплытия и наметили себе чудо-корабль “Leviafhan” в 59 тысяч тонн водоизмещения...

Словом, все торжественнее текут дни и недели перед вашим отправлением, и все ново, все интересно для вас даже в этих первых разговорах с мистером Перкенсом, который почему-то кажется вам добрым и хорошим другом, а по нему и весь народ американский кажется вам также милым, ласковым, хорошим. И все более волнует вас неведомое, но близкое и новое будущее:

- В Америку!.. В Америку!..