а, я помню их живо и вспоминаю часто, когда есть минута подумать и отдаться сладкой грусти о давно уже потерянной родине...
Георгий Гребенщиков
а, я помню их живо и вспоминаю часто, когда есть минута подумать и отдаться сладкой грусти о давно уже потерянной родине...
Сибирь!.. Какое невежество называть Сибирь страной морозов и каторги!.. Тюрьмы есть и в благодатной Калифорнии, и здесь, в солнечной Флориде. Но Сибирь - это континент со всеми климатами мира: от солнечного бесснежного Туркестана до полярного круга с северными сияниями и девятимесячной ночью. А средняя полоса Сибири, самая черноземная и плодородная, где земля не знает искусственных удобрений и простирается на тысячи километров от Иртыша до Ангары, от Урала до Алтая равнинами, степями, лесами и реками, длинными, могучими сибирскими реками!.. Что за необъятный, солнечный, вольный простор на тысячи - поймите - на тысячи километров в даль и вширь! Но не о шири и дали я вспоминаю в данную минуту... Я вспоминаю о высотах! Знаете ли вы, что значит высота гор в три плана? Это вот что: вы смотрите перед собою, скажем, с вашего поля или с луговой долины и видите первую гряду гор с их зеленью и серостью скал или светотенями горных впадин... Это первый план, и он окрашен в натуральный цвет, лишь легонькая дымка струящегося марева - это струится видимый чистый воздух. Он струится всеми своими благодатными атомами, благородными, не вызванными человеческой преступной жаждою взрывать и разрушать, а теми чистыми озонами, которыми мы дышим и которые дают непрерывность жизни... Это первый план в орбите вашего зрения. За ним поднимается изломанная горная цепь, окрашенная в лиловый, сине-лиловый цвет, и по этой сгущенной синеве вы понимаете, что горная цепь от вас отодвинута на десятки километров... Вы еще различаете очертания горных линий: выше - ниже, острее - круглее, но вам уже при всей вашей зоркости не различить, лесные ли это очертания или скалистые, или просто покрытые зеленью склоны и обрывы.
Этот, второй, план, уже уходит в высоту гигантским призраком, богатырем великим, развалившимся во всю длину своей земной постели... Вон и руки сложены на груди, и живот приподнят, и ноги, одно колено выше, другая нога вытянута в бесконечность и носком сапога уперлась в ребра другого богатыря-гиганта, который не лежит, а полусидит и протягивает правую руку к следующему окаменелому собрату... А у первого богатыря лицо обросло скалистыми морщинами, и борода его длинна и сбоченилась и даже свисла, как поток каменной россыпи. И нос у него с горбинкой, и на лобной кости бородавка с торчащим волоском. Жив-живехонек, только что спит тысячелетним сном... Это второй план, величавый, лилово-синий, всегда видимый, если погода ясная, и утром рано, с окраской огненной, и днем, с поблескиванием стальных, слегка заржавленных лат и колец его кольчуги... Спит богатырь-гора, а когда проснется - никто не знает, но проснется и встанет во весь свой рост... Проснется, когда меня уже давно-давно на свете не станет...
А за ними, за этими спящими богатырями, лежит и третий план, весь белый, только кое-где пересеченный черными, нет, светло-синими неровными чертами. Это уже не богатыри, а великие белые птицы-лебеди сплелись приподнятыми крыльями и так, зачарованные, застыли в каком-то упоительном восторге перед тем, что они оттуда, с высот, видят и насмотреться не могут... Это третий план, который меняет свою окраску в зависимости от того, пролетают над ним тучи или припадают к ним к ним и сливаются в объятиях белые барашковые облака...
Я попытался вам описать то, что я вспоминаю из видений своего детства и своей юности, но разве можно описать неописуемое?.. Я только пытаюсь намекнуть вам на то, что часто грезится мне в моем воображении, но ведь действительность всегда прекраснее, и сложнее, и причудливее мечтаний. Немногие из нас родились и выросли в Сибири, немногим из нас посчастливилось вырасти в среде, которая научает поискам духовной крепости и тоску о лучшем вытягивает в тонкие и певучие струны. Вот и напело в мою душу одинокое раздумье с детства в даль и в ширь - не покажется ли в облачке дорожной пыли вестник издалека, не поманит ли в какое-то тридевятое царство?..
И вот я в том тридевятом царстве, в стране чудес и страшного грехопадения, в которой так легко застрять и потерять мечту. Кто поймет, что, вспоминая величие родных гор, я любуюсь своими несметными богатствами, я пересыпаю из руки в руку свои неистребимые сокровища и считаю себя одним из счастливейших людей века сего... Кто имеет в своем владении нечто лучшее и более ценное? А ну-ка, покажите, расскажите...
