Поэтому мы можем смело сказать, что с той минуты, как мы объединились на мечте о будущем Сибири, мы тем самым начинаем великую постройку новой страны и новой культуры для тех новых людей, которых еще нет на свете, но которые придут на смену нам так же точно, как придет завтрашний день. И не соприкасаемся ли мы сейчас посредством нашей мысли со всеми сонмами тех ждущих в Космосе грядущих поколений, которые будут кровь от крови и плоть от плоти нашей? И разве не великая из великих тайн и радостей сию же минуту начать жить и работать для этих будущих родных нам поколений и тем самым обеспечить им не страшное наследие послевоенных разрушений, не жажду мщения и межнациональную вражду, а именно мечту всеобщего строительства прекрасной, новой, еще неведомой грядущей жизни, которую они уже сами будут укреплять'и совершенствовать? И еще радостнее и светлее делать это, не ожидая ни от кого благодарности, но сознавая благодарность к тем нашим предкам, ко торые, несмотря на тяжкие условия прошлого, уготовили нам нашу жизнь и посеяли те мысли, которыми мы освещаем наше творчество.

Но, конечно, прежде чем начать какую бы то ни было постройку, надо хорошо изучить для нее почву, надо глубоко вскопать грунт, чтоб заложить фундамент. И прежде чем понять какую-либо новую страну, надо полю бить ее, а для того, чтобы полюбить, надо познать ее, и надо познать не толь ко настоящее, но и давно прошедшее. А, познавши, мы поймем, как нам очи стить и расширить путь к грядущему. Итак, Сибирь еще сравнительно не давно была совсем неведомой страной и девственно пустынной среднеази атской равниной.'

Ни в раннюю пору христианской эры, ни до нее история не знает на востоке иной культуры, кроме культуры древнего Китая, Индии и прикас пийских стран. Лишь по временам вспыхивают грозной молнией славы ве ликих завоевателей, как Батый и Чингисхан, Мамай и Тамерлан, но и их всесокрушающие орды проносятся через пустынные равнины, как бурные ураганы, и снова все стихает на столетия. И мы опять не видим на сибир ских бесконечных просторах никаких следов строительства на долгий срок одной народности. Там не осталось следов даже настойчивых и дальновид ных викингов, которые еще до Рождества Христова из холодных стран те перешней Норвегии плавали во все концы земного шара и поставляли мо реплавателей и кораблестроителей всем королям земли. Викинги, или ва ряги, первые пришли и заселили европейский полуостров. Викинги обра зовали воинственную Германию. Викинги научили торговому мореплава нию англичан. И викинги взнуздали непоседливые племена славян и обра зовали первое правление на Руси. Бурно-синее "Море Варяжское", столь хорошо воспетое красками славного пото

мка русских викингов Николая Рериха, было в свое время школой и для тех мореплавателей, которые построили Америку. И эти же викинги, или варяги, смешанные с кровью нов городских славян, первые открыли Сибирь, положив начало ее завоевания Россией.

Когда мы вслушиваемся в еле внятный исторический шелест далеко го прошлого, мы невольно слышим в нем громовые удары морского прибоя

"Не счесть алмазов в каменных пещерах Индии чудес". И вот варяги-викинги и гости новгородские под грозными ударами ис торических бурь и под несмолкаемые струны гуслей легендарного Садко стремились на своих стругах по всем морям и рекам к алмазам Индии, к мехам бобров и соболей востоко-севера, к золоту и серебру Алтая и к веч ному источнику духовных упоений далекого Востока. Ибо, как ни хороши были морские боги викингов, их все-таки манил к себе духовный свет ве ликих мудрецов и созерцателей Востока.

Так, хан Мурат в 1360-х годах утвердил на великокняжество князя Дмитрия Иоанновича, впоследствии прозванного Донским.

Поездки к ханам совершались чаще всего по совету и с благословения святителей русской церкви, всячески избегавших кровопролития, угова ривавших князей не ссориться между собой, не задирать диких татар и всячески оказывать искреннюю покорность ханам, пока не пробьет час избавления.

И вот час избавления настал. Тот же самый князь Дмитрий, дважды утвержденный ханом на Московское княжество, видя, как беспощадно татары теснят и разоряют русских, как уничтожают храмы и увозят без чис ла русских девиц и женщин, явился, как свидетельствует летописец, в оби тель к святому Сергию за советом: "Что делать?". Святой отшельник, под визавшийся неподалеку от тогда маленькой Москвы и уклонявшийся от всяких мирских дел, кротко выслушал князя и сказал: "Надо терпеть до конца, отдать все, что можно хану, и просить его о милости".

"Все это я уже сделал", — отвечал Великий князь. Тогда отшельник мысленно обратился к Богу и ответил: "Ежели так, — то иди на врага и победиши!".

И благословил Дмитрия, и Дмитрий с малой ратью на Куликовом поле 8 сентября 1380 года разбил многочисленные войска Мамая, положив этой победой начало великодержавия России.

Этот исторический момент можно считать началом колонизации Си бири русскими людьми. Во-первых, ездивших до тех пор на поклон к ха нам русских князей сопровождали часто целые дружины войск, которые в пути охотились за соболями и бобрами и разведывали о богатствах попут ных стран. Во-вторых, отступившие татары много увели за Урал пленных русских, которые в пути бежали, прятались в глухих лесах Сибири и стро или скиты. В-третьих, ободренная победою Россия медленно, но верно ста ла продвигаться по следам татар и, увлеченная природными богатствами, внедрялась в глубь и в ширь Закаменья, как назывался тогда край, лежав ший к востоку от Урала.

Варяги же из Великого Новгорода и русские поморы тем временем на своих легких судах проникли по студеному морю тем самым путем, кото рый шестьсот лет спустя установил современный викинг Фритьоф Нансен, к устьям рек Оби и Енисея', и торговали там в обмен на меха с остяка ми и самоедами, покорив экономически весь север уже в ХШ веке. Во вто рой же половине XIV века, то есть как раз во времена Святого Сергия, а именно в 1364 году, как повествует летопись, "новгородцы воевали вверх по Оби и вниз до Моря и брали дань с Вогулов". Спустя немного (1367 г.) князь Ярослав Всеволодович, отец святого князя Александра Невского, ездил со своей дружиной в гости, вернее, на поклон к хану Золотой Орды в Каракорум, то есть через всю Сибирь и за Алтайские хребты, и люди его слыхали о "людях, ходящих под землей в горах", то есть о добывающих серебро и золото в горах Алтая; и тогда же князь Ярослав Всеволодович впервые видел на писаном чертеже город по имени Сибирь. Между тем, судя по древним картам, писанным просвещенными чужестранцами, Си бири, как стран

ы, хотя бы и с другим названием, тогда еще не существова ло. Сразу за Уральскими горами обыкновенно значился Китай. Лишь в конце XV века появляется первая карта, писанная в Англии, на которой показа на "Великая Тартария". Эта-то Тартария и стала впоследствии нашей Си бирью. Между прочим, как мы узнаем позже, свое название Сибирь получила от имени маленького татарского племени Чибирь", а это племя, или ханство, стоявшее около нынешнего Тобольска, называлось так по имени одной красавицы и легендарной ханши — Чибирь-ханум. Также упомина ется в летописи 1407 года, что "Тохтамыш убит в Сибирской Земле". Тот самый Тохтамыш, который был последним ханом, владевшим Россией.

Вскоре после этого в Закаменье проникают русские подвижники, ища, подобно Радонежскому Сергию, глухих уединенных мест для своих ски тов, и многие из них принимают мученическую смерть от рук темных на родцев. Так, в летописях 1455 года мы читаем, что "Вогульский князь Асы ка убил пермского епископа Питирима в городке Усть Выме" (проф. С.М. Середонин "Азиатская Россия", 1914 г.).

Учреждение на Урале русского епископства показывает на то, что там уже была раскинута сеть русских церквей и монастырей.

А поморы в это время по своему почину из Архангельска проложили уже прочный путь в Обскую губу и проникли до Тазовской губы, а из Та зовской губы — в реку Таз, а там — из вершины Таза перешли "волоком" (тащили свои лодки по земле) в вершину реки Турухана и брали дань с тунгусов, самоедов, макасеев и иных племен северной Сибири. Здесь будет кстати упомянуть, что по следам поморов по Ледовитому Океану стали хо дить в устье рек Оби и Енисея' и норвежцы, англичане и голландцы, но так как их суда были большие, то они не могли поспеть за поморами. Поморы шли близ берега и часто, не огибая Ямалского полуострова, пересекали его по реке Мутной, переходя из ее вершины в вершину реки Зеленой, тогда как опыт

ные мореплаватели — англичане и норвежцы, огибая Ямал, попа дали во льды и часто возвращались или погибали вместе с кораблями.

Тем временем "красный зверь", отступая, уводил за собою русских охотников все глубже в Закаменье на северо-восток. Вместе с тем все шире разгорался азарт у бродячих добровольных дружин к новым землицам, и, преследуя зверя, дружины эти пристрастились покорять отдельные мирные племена и целые народцы, которых самовольно "приводили в верность Великому Государю Московскому", а нередко и сами оставались местны ми князьками и правителями на новых местах.

Вообще, как мы теперь можем беспристрастно судить о русском про шлом, вся Россия строилась и собиралась не столько князьями и царями, сколько самим народом, своевременно понявшим всю выгоду государствен ного единения и строительства.

Знаменитые солевары, купцы Строгановы, проникли в вершину реки Камы теми же способами, как и многие "воеводы-доброхотники". Во главе таких же хищников-искателей легкой поживы за счет младенчески-наи вных печеров или зырян они овладели целым краем и могли бы сами объя вить себя владетельными князьями. Но они, устроив государство в госу дарстве, били им челом великому царю и тем самым обеспечивали себе крепкий тыл, и вместе с тем все их разбои и самоуправства с этого момента приобретали право доблести и служенья государственному делу.

и. Но так как это был человек глу боко религиозный и с большой чуткой совестью, он глубоко мучился за свою жестокость и еще более ожесточался. И, конечно, о его жестокости и вмес те святости плелись легенды далеко за пределами Московского царства. Его боялись не только воеводы и отдельные князья, перед ним трепетали орденские ханы, его боялись и старались извести правители и короли Ев ропы.

Иван Грозный во главе своих войск сам ходил в походы. Он сам взял в 1552 году неприступную столицу еще грозных в то время Татар — Казань, а через четыре года покорил все протяжение Волги до Каспия, и твердыня непобедимых потомков Ойрота калмыков", пришедших с Чингисханом триста лет назад с Алтайских rop, великий город Астрахань пал к ногам московского царя. С этого момента имя Ивана Грозного пронеслось по миру огненной молнией и произносилось шепотом, хотя все знали, что царь Иван часто одевался в мужицкий зипун и ходил в деревни к мужикам узнавать про жизнь народа. Он крестил крестьянских детей, и много было у царя Ивана крестников и кумовьев в народе.

Можно ли было и куда от такого царя уйти всем тем, кто самовольно ушел из его ратников или кто на Волге и на Каме и по всем иным местам чинил самоуправство и разбои? Знали все разбойники, что никакая испо ведь, никакое челобитие их не помилует в глазах жестокого карателя за измену и несправедливость.

Твердо знал об этом и атаман вольной казачьей дружины Ермак, по имени Василий Тимофеевич", сын опального посадского боярина Олени на, по прозвищу Поволжского, бедно пробивавшегося "ище пропитание инде" и поселившегося у устья реки Камы.

Русская история до сих пор замаскировывала покровом доблести и ro- сударственного героизма истинный облик удалого разбойничьего атамана Ермака, и мы можем лишь догадываться о той глубокой трагедии, которая побудила 540 отборных отчаянных голов объединиться под начальством

Теперь мы можем догадаться, что не слащаво-показной патриотизм двинул войско Ермака к далекому истоку верхней Камы, да еще вверх по течению, да еще в сентябре месяце, когда Урал уже покрывается снегом, а горькая трагическая необходимость торопила его поскорей уйти в глухое ущелье реки Чусовой, а там и в горные скитанья дикого Урала. В этом по ходе, начавшемся 1 сентября (ныне 13-го) 1581 года под знаменем Георгия Победоносца, Ермак выполнял миссию, предопределенную судьбой и ис торией России, и нет ничего удивительного в том, что в дальнейшем Ермак решил принять свой подвиг из побуждений не только за страх, но и за со весть.

Сохранившееся Ермаково знамя ручается, что на Сибирь он шел уже не разбойником и грабителем, а воином. И труден был поход его, если, не прерывно отбиваясь от многочисленных племен, он более двух лет с боем шел до главной ставки царя Кучума, ибо город Искер, или Сибирь, был взят лишь 25 октября 1583 года, то есть через 26 месяцев после выступления из владений Строгановых".

За время своих двухлетних битв в Сибири Ермак послал гонца в Мос кву лишь после взятия Искера, когда царь уже достаточно наслышался о подвигах Ермака и послал ему на помощь войско. Но так как другого Ерма ка у царя не было, то в Сибирь пришли лишь остатки войска и не могли оказать достаточной помощи, тем более, что лучшие воины Ермака были убиты, многие погублены болезнями, морозами и голодом, и потому Ермак оказался в Сибири снова осажденным со всех сторон врагами.

И чашу свою Ермак испил до конца. Много лишений и боев выпало на его долю в продолжении еще двух победоносных лет в Сибири, и, наконец, в одной из последних неудачных схваток на реке Иртыше дружина его по легла, а он, зная, какая расправа ждет его в ставке Кучума, не пожелал отдаться живым в руки победителей. Когда последняя пищаль была раз ряжена, Ермак в полном снаряжении бросился в Иртыш, но переплыть его не мог. Снаряжение и кольчуга были слишком тяжелы, и Ермака Тимофе евича похоронили бурные волны сибирской реки.

Ермак и его войско казались побежденными, сибирский хан торжество вал, как вдруг из Москвы явилось снова подкрепление, на этот раз настоль ко сильное, что жертвы и победы Ермака были окончательно закреплены. Но закреплялись эти победы не столько силой, сколько горьким опытом и умением русского царя и его посланников ладить с мирным населением. Изъявившим покорность ханам оказывались пышные почести, их возили в гости в Москву, ласкали и задаривали, а оттуда устраивали пышные про воды до самого ханства целыми отрядами. По дороге в таких случаях рус ские выведывали все порядки, подолгу гостили у ханов, под шумок брали с них дань, а своими яркими нарядами и щедрыми подарками ханским слугам окончательно ослепляли мирные народцы, в глазах которых все более и более вырастало величие непобедимого белого царя.

А белый царь все продвигал свои границы в далекие сибирские просторы.

Но так или иначе, народ стихийно заселял Сибирь и все глубже про- двигался по долинам рек к северу, к востоку, к югу.

Между тем в те времена не было еще никаких налаженных путей в Сибирь, кроме путей по рекам и по звериным тропкам, хотя русские люди ухитрялись не только сообщаться меж собой, но и вести торговлю мехами, драгоценными металлами и всякими товарами, потребными для повсед невной жизни.

И эта жажда жизни в новой стране помогала новым людям быть зор кими, находчивыми, на редкость энергичными. Помимо северного пути че рез Печору и Бугор'4 существовала лишь одна дорога — это путь Ермака через Урал. Но вот боярин Артемий Бабиков в 1598 году открыл новый путь еще южнее, на нынешнее Верхотурье". С этих пор движение русских на Сибирь еще более усилилось. В необозримых лесах Сибири застучал рус ский топор, строя новые селения и города, а в девственных степях заскри пели русские телеги и появлялись все новые борозды русской пашни. И по какому-то волшебному мановению почти одновременно в разных далеких друг от друга местах заблестели кресты русских церквей и еще более уси лилось строительство русских городов, сеть которых раскидывалась все глубже к северо-востоку.

Уже в 1604 году был основан город Томск — этот передовой страж, ко торый тотчас же вошел в мирные сношения с сильными тогда народами Алтая: джунгарами, калмыками и киргизами.

Как раз в это время на Руси настало смутное время, и, когда Россия вся пылала в междуусобице и ее на части рвали западные соперники, Си бирь была уже оплотом для нее, надеждой и запасным полем, куда могла откочевать вся тогдашняя лапотно-избяная Русь.

Замечательно, что и Ленин, в моменты опасности для советской влас ти, рассчитывал отступить в Кузнецкий край на Алтае" и там окопаться до решительного боя за свои идеи (Л. Троцкий "О Сибири", изд. 1927 г.).

В эту смутную эпоху, то есть только через 25 лет после основания пер вого сибирского города, все кратковременные властители Руси слали rpa моту за грамотой в Сибирь, прося у ее воевод помощи или требуя повино вения и прося о подкреплении государственной казны присылкой "мягкой рухляди", то есть мехов. Очевидно, что Сибирь была уже населена многи ми русскими, и эти русские представляли нечто цельное и сильное, как об ласть русского государства. Так, уже в 1613 году в дни воцарения Михаила Романова, как пишет историк Словцов, вся Сибирь "пела молебствия во всех храмах, со звоном, по три дня". Это еще раз говорит о том, что русская жизнь в Сибири была уже крепка и устойчива.

С этого момента, всего в течение каких-либо 35 лет, русские были уже одновременно у берегов Анадыря, на берегах Ледовитого океана и на бере гах Амура. Как справедливо говорит проф. Середонин ("Азиатская Рос сия"): "Для того, чтобы завоевать подобные пространства, Александру Македонскому, Чингисхану и Батыю требовались стотысячные армии; рус ские же шли отрядами не более ста человек, потому что здесь преобладала частная инициатива, добрая воля самого народа, который хоть и облагал отдельные народы данью, но вместе с тем нес идею великого государствен ного единства и мирное строи

Не говоря уже о знаменитых русских путешественниках, имена кото рых увековечены названием северных земель и островов, как имена Бе ринга, Челюскина, Дежнева, супругов Панчищевых" и других, много слав ных имен красуется в истории борьбы русских людей с природой и стихи ей севера, а еще больше их осталось неизвестными.

В результате такой настойчивой колонизации в конце XVII века мы видим закрепление русских границ далеко на северо-востоке не только устройством там колоний, городов и промыслов, но и заключением ряда политических и торговых договоров с восточными соседями. Этому, конеч но, много способствовало миролюбивое царствование на Руси царя Алек сея Михайловича, прозванного за свой тихий нрав Тишайшим. Так, по до говору правительницы Софии Алексеевны 15 января 1689 года шесть тай шей джунгарско-алтайских племен подписали вечный мир и подданство российскому престолу. 12 марта того же, 1689, года был подписан такой же договор с табунукскими саитами, а 27 августа того же, 1689, года между особыми миссиями России и Китая был подписан трактат об установлении границ по вершинам Яблонового хребта.

Эта ссылка и это путешествие пешком, на телегах и на лодках в тече ние ряда лет старообрядческого святителя оставило глубокий след в исто рии России и Сибири. Помимо того, что святитель Аввакум, впоследствии возвращенный из ссылки и сожженный на костре за свою непокорность новому укладу церкви, оставил самое лучшее литературное описание сво его путешествия в Сибирь, его ссылка послужила сигналом для всех его последователей-староверов, не согласных с Никоном. И с этих пор в Дау рию, в Забайкалье, на Алтай и в прочие пустынные углы Сибири начинают массами переселяться крепкие, благочестивые русские христиане, по пре имуществу земледельцы, скотоводы и пчеловоды, перенесшие в Сибирь весь старый русский быт, чистоту русской речи, архитектуру и своеобраз ное народное искусство.

А вслед за тяжкою эпохой религиозных новшеств Никона наступает еще более тяжелый для России того времени период реформы Петра Великого.

Подобные и многие другие действия царя вызвали ненависть к нему всей старобоярской и воеводской России, и в условиях этой ненависти Петр начал войну с сильнейшим и умнейшим викингом-завоевателем Карлом ХП. Эту войну Петр вел почти в продолжение всего своего царствования и, несмотря на многие поражения, окончательно разбил шведов в пределах России, под нынешним городом Полтавой. К

ак вождь и стратег, как прави тель, как реформатор и как строитель Петр был велик настолько, что ис тинная оценка его деятельности историей еще не сделана. Лишь гений рус ского поэта Пушкина почуял все значение для мира Медного Всадника. Когда вся его армия была окружена Карлом Великим, он вывел ее из пле на, предусмотрев весенний ледоход реки. Вся армия перешла реку в са мый момент начала ледохода, так, что, когда русская армия была за рекой, перед преследовавшей ее по пятам шведской армией был только ледоход. Когда корпусу, которым лично командовал Петр, грозил плен, царь при слал указ в Москву о том, чтобы ни один его приказ из плена не был испол няем как подписанный принудительно. Царь, который бил своих министров палкой, который развенчивал вчерашних царедворцев в простые слуги и который мужиков и простых слуг умел превращать в великих государ ственных мужей, этот царь, ведя жесточайшую войну и все время в ней участвуя, руководил атаками, председательствовал в воинских присут ствиях для набора рекрутов и в то же время не переставал вести колониза цию и изучение Сибири и умиротворение целых народов внутри страны и на окраинах, все более расширяя русские границы. Первый чертеж сибир ских земель был составлен по приказу Петра. Петр построил первый же лезоделательный завод на Урале и проведал про золото и серебро на Ал тае и в Яркенде". Петр посылал экспедицию за экспедицией на юг Сибири, наставляя в то же время: "в азарт не входить, людей зря не терять и убыт ку не причинять".

В то время степи к Каспийскому морю были трудно проходимы, и Петр все-таки решился ими овладеть. Он снарядил военную экспедицию в Хиву и своим далеко видящим взором нащупал там старое русло куда-то исчез нувшей реки Аму-Дарьи. Он приказал отыскать русло реки и системой зап руд и шлюзов вывести его к морю и тем самым сделать водный ход к морю и от моря на Яркенд, а если можно, в Индию. Конечно, экспедиция эта впол не не удалась, но много новых русских городов возникло в Средней Азии, в том числе Омск, Семипалатинск, Усть-Каменогорск на южном Алтае. В эти же годы под влиянием Петра и по почину тульского ружейного мастера Никиты Алтуфьева сын его Акинфий под новым именем Демидова начал горную промышленность в Сибири, на Алтае и в Нерчинском округе.

А главное, что принадлежит прозорливому гению Петра Великого,— это его первая космическая мысль о том, что земли Америки и земли Сиби ри должны быть где-то соединены материком и что рано или поздно эти две великие и молодые державы — Россия и Америка — должны иметь об щие интересы в Аляске и Сибири, быть может, в целях соединения для общемировой культуры.

Если Петр Великий, державший в Сибири просвещенных пленных шведов, в том числе и личного секретаря Карла Великого, заставлял их писать ученые исследования о Сибири, то, конечно, тем охотнее он поощ рял ученых иностранцев, специально выписанных для культурных работ в России. Так выписал он юного моряка из Дании по имени Беринг, и уже перед концом своего царствования снарядил под его командой экспедицию на дальний Север Сибири и дал ему следующее собственноручно написан ное поручение: "1. Надлежит на Камчатке или в другом там месте сделать один или два бота с палубами. 2. На оных ботах идти возле земли, которая идет на норд, и по чаянию (понеже оной конца не знают) кажется та земля часть Америки. 3. Для того искать, где оная сошлась с Америкой, и, чтобы доехать до какого города европейских владений и, ежели увидят какой ко рабль европейский, проведать от него, как оный пост называют, и взять на письме и самим побывать на берегу, и взять подлинную ведомость и, по ставя на карту, самим приезжать сюда. Петр." (Из материалов Н.В. Пине гина "Экспедиция Седова к Северному полюсу").

Тем не менее, мы, сибиряки, оглядываясь назад на эти два столетия после Петра, можем с гордостью сказать, что, как бы ни оценивать собы тия до наших дней, Россия совершила колоссальный подвиг и принесла много жертв для того, чтобы из великой пустыни сделать русскую вели кую окраину, а по моему убеждению — страну великого будущего.

Конечно, на Сибири не могли не отразиться все важные моменты исто рии самой России, но все же нельзя не заметить, что в моменты потрясений, как и в часы успехов, Сибирь продолжала медленно, но верно вырастать как русская колония. Потому что русский народ продолжал ее строить часто независимо от строительства или дезорганизации в самой России. Но осо бенную мощь в строительстве Сибири проявили русские раскольники как люди крепкого духовного устоя, и русские казаки как носители порядка и большой внутренне-общинной спайки. Как самостоятельно было построено Всевеликое Войско Донское, впоследствии присоединенное как целое госу дарство к центральной России, так же точно возникшее из вольниц и целые века жившее самостоятельной жизнью, было покорено Петром Великим Вольное Казачество Яицкое, то самое, которое потом поддерживало двух величайших русских бунтарей Степана Разина и Пугачева.

Все тот же русский путь греха и покаяния, разбоя и подвига мы часто видим и на страницах сибирской истории, хотя и в более смягченном или раздробленном виде, нежели в пределах Московского царства. Так, полу сотня казаков под командой пятидесятника Атласова в 1697 году покоряет целую страну Камчатку. Но, после десяти лет управления ею русскими, камчадалы поднимают мятеж, и русские казаки, убив своих атаманов Ат ласова, Чирикова и Мартынова, сами подавляют бунт и, чтобы загладить свою вину перед царем, идут и завоевывают несколько новых островов, названных Курильскими. Появление же сильного отряда вольных казаков в Забайкалье и на Амуре производит такое впечатление на китайцев, что Екатерина I заключает выгодный торговый договор с Китаем, и с тех пор русские казаки заселяют Приамурье. Во время позднейших царствований и особенно во времена Екатерины Второй Сибирское казачество бесчис ленными форпостами протянулось от устьев Тобола вниз и вверх по Ир тышу и по всему западному склону Алтая. К началу XIX века Сибирь име ет воинскую силу в лице казачества настолько мощную, что дальнейшее покорение южных областей Сибири, Хивы, Бухары, Коканда под командо ванием известных генералов Черняева, Скобелева, Куропаткина, Верев кина и других становится легко возможным, и Россия во всей Средней Азии, как и на Дальнем Востоке, кладет предел влиянию непобедимой Англии.

В то время как казачество закрепляет за Россией новые места путем многолетней воинской борьбы в горах Алтая, за пределами русской грани цы и на Забайкальской Селенге утверждаются два новых, неизвестно ког да выросших, отдельных государства русских староверов. И мудрая Ека терина Вторая под видом прощения им прежних вин и своевольства осо бым указом присоединяет их к России, хотя и на правах инородцев, без обязанности нести воинскую службу.

И почти в то же время русские казаки и староверы проникли на Аляс ку и даже во владенья Северной Америки, и благодаря им в 1766 году к Сибири были присоединены 6 Алеутских островов. Даже одно время изве стный сибиряк Шелехов положил начало русским владениям в Северной Америке, где и возникла крупная Русско-Американская Компания, кото рая существовала около ста лет и была уступлена правительству Соеди ненных Штатов.

Между тем идут года, и русская история сплетается пестро и ярко. Всемирной грозой и ярким метеором возникает слава Наполеона Первого. После знаменитой битвы на Бородинском поле Кутузов уводит войска в глубь России, и победитель Бонапарт величаво любуется с Воробьевых rop покинутой русскими златоглавой Москвой. И что же? Через четыре меся ца его победоносные войска бегут под бичами страшных вьюг российских, которые может переносить лишь многотерпеливый и закаленный в лише ниях русский народ, столь неотразимо изображенный Львом Толстым в лице простого мужика — солдата Каратаева в его бессмертной эпопее "Вой на и мир". Слава Наполеона закатилась в белоснежных просторах России, а русский Император Александр Первый через год торжественно въезжа ет в Париж, и корпус донских и сибирских казаков раскидывает свои лаге ря на берегу Сены и в Елисейских полях.

Но и слава Александра недолго радует русскую державу. С именем этого Государя связана глубокая легенда. Через десять лет Император Александр Первый, мучимый воспоминаниями об убийстве его отца Павла Первого и терзаемый кровавой суетой мира, под видом смерти покидает Царское величество и в качестве простого всадника одиноко перебирается через Урал в Сибирь и там под именем отшельника Федора Кузьмича кон чает свои дни в глубоком подвиге среди таежной девственной природы (Эта легенда, подтвержденная в художественных образах Льва Толстого, ныне разъясняется. Вскрытый при Советской власти гроб Александра Первого оказался пустым. Для народа же во время похорон фигурировало тело не известного солдата, а по другим версиям восковая фигура)".

Придет желанная пора:
Любовь и дружество до вас
Дойдут сквозь мрачные затворы,
Как в ваши каменные норы
Доходит мой свободный глас;
Оковы тяжкие падут,
Темницы рухнут, и свобода
Вас примет радостно у входа,
И братья меч вам подадут...

Русская народная мудрость часто строится на примитивных поговор ках: "Нет худа без добра", "Не было бы счастья, да несчастье помогло" или: "Все минется, одна правда останется". Такая упорная вера в торжество добра заложена глубоко в психике русского народа, и с ней он легко пере носит все несчастья и даже говорит: "Что немцу смерть — то русскому на здоровье".

Так случилось и с Сибирью. Судьба ее не баловала удачами, а все не- удачи она обращала себе на пользу. Из страны охоты, из самородного зве ринца, по выражению современника Ломоносова сибирского историка П.А. Словцова", она превратилась в наперсницу царей, в дщерь Азии, богато наделенную. Из страны каторги и ссылки она сделалась лучшей воспита тельницей духа человеческого. И неудивительно, что немец Миллер, пос ле путешествия по Сибири еще при Екатерине Первой, стал первым вос торженным историком Сибири и принял русское подданство. Неудивитель но и то, что современный викинг Фритьоф Нансен, вновь по следам древ них поморов открывший морской путь из Европы на север Сибири и про ехавший по главным ее путям, полюбил ее восторженно и назвал страной великого будущего.

И не случайно даже то, что со времен ссылки протопопа Аввакума Сибирь увидела на своих безлюдных трактах множество закованных несчас тных преступников и среди них великого атеиста Бакунина и великого хри стианина Достоевского. И кто не знает ныне, как многих уголовно неиспра вимых злодеев, сосланных в Сибирь, сибирская природа сделала пример ными людьми и безупречными членами общества? Недаром "Воскресение" Льва Толстого заканчивается именно обретением героями романа истин ного мира и душевного покоя в местах сибирской ссылки. А из ссыльных вольно мыслящих людей России Сибирь построила целый пантеон страда ний за правду, в котором нынешние поколения могут черпать лучшие идеи. Этот пантеон возвысил Сибирь в глазах всего мыслящего мира и привлек внимание избранных людей Европы и Америки. Не будь в Сибири каторги и ссылки и не находись там светлейший из писателей своего времени Вла димир Короленко и многие другие его современники, вероятно, американ ский писатель Джордж Кеннан'4 не побывал бы в Сибири и не бросил бы свой громовой призыв к общечеловеческой совести в своей прекрасной кни ге "Сибирь и каторга"". Между прочим, это путешествие Джорджа Кенна на в недра сибирской каторги и на высоты синего Алтая было вдвойне важ ным и символическим. Оно явилось как бы ответным визитом на причал Беринга к берегам Америки и визитом на Алтай, быть может, для того, что бы Алтай в свою очередь послал своего вестника в Америку с благими мыслями о будущем.

Так плетутся нити будущих великих дружб Сибири и Америки. Так всходят и растут плоды прекрасных мыслей, некогда кем-либо брошен ных в пространство.

В прошлом Сибири произошло еще одно прискорбное и в то же время символическое для ее будущего событие. В 60-х годах прошлого века в Рос сии были среди многих других присуждены к смертной казни два вели чайших сибирских патриота и писателя — Н.М. Ядринцев и Г.Н. Потанин", именно за то, что, призывая интеллигенцию к созданию первого сибирско го университета, они требовали учреждения в Сибири особой областной думы, а для многочисленных сибирских народов широкого самоуправле ния, наподобие Соединенных Штатов Америки. В последний момент казнь была заменена каторгой, и после каторги и ссылки Сибирь увидела пре- красные плоды трудов этих великих граждан человечества.

Как ученый, как великий путешественник по Монголии, Тибету и Ки таю, наконец, как гражданин и человек, казачий сын Потанин известен да леко за пределами России и заслуживает того, чтобы здесь ему была отве дена особая страница.

В продолжение своей 86-летней жизни Потанин был истинным подвижником.

Недаром Потанина многие большие люди считали совестью Сибири, как считали совестью России Льва Толстого. Но если Лев Толстой шел к своей славе через великие искушения мира сего, то Потанин в продолже ние всей своей жизни был непреклонен перед искушениями. Потанин все гда предпочитал оставаться за кулисами своей великой скромности, и мало кто знал, что темперамент Ядринцева был только одной из деталей широ ких идей Потанина. Минусинский музей, изучение сибирских народов, си бирская печать, Сибирский университет, Технологический институт, Выс шие женские курсы, Томский Дом науки — все это духовные дети и наслед ники единой мощной и упорной воли Потанина, хотя и разделенной с ним именами Мартьянова, Зубашова, Андрианова, Макушина, Обручева, Са пожникова и многих других" славных соратников Потанина.

Будучи горячим патриотом Сибири, Потанин умел видеть в то же вре мя весь великий мир и умел учить любить этот мир из Сибири, которая, по его учению, должна быть образцом свободы, широты мысли, размаха зна ний и богатств природы.

Жизнь казака Потанина — это величайший, убедительнейший документ того, как один человек может творить любовь и благое утверждение жизни.

Таким образом, вся жизнь Потанина является прекрасной повестью, которой будут зачитываться юноши и на которой будут учиться и отды хать люди без различия национальностей, вероисповеданий и сословий.

Начало этой дивной повести, никем не сочиненное, а лично мне рас сказанное самим дедушкой Потаниным, со слов его родителей, так же нео бычно и красиво, как и избавление Потанина от смертной казни.

Один из ханов Востока решил послать в подарок русскому царю Нико лаю I редчайшего белого слона из Индии. По поводу этого слона была длин ная переписка с Питером, затем была снаряжена особая военная экспеди ция, и во главе отряда был поставлен сибирский казачий хорунжий.

- А где же наш ребенок? — Как где?.. Ты же сама его держала... — Да что же это такое?.. Его же нет у нас! .. Остановились, обыскали все узлы: ребенка не было. Матери на мину ту показалось, что все это был только сон и сын у них был лишь во сне. Наконец, она поняла:

— Боже мой! — воскликнула она, — значит, я уронила его. Теперь, ко нечно, он замерз или его волки разорвали...

И молодые супруги, спрыгнувши с дровней, друг за другом убегают по следам полозьев назад, все дальше, в глубь белоснежной степи...

Бежали они, как им показалось, очень долго. И не было нигде их сына. Подумали, не пробежали ли, или потеряли след...

Однако все-таки бежали дальше и наконец видят: в стороне, у дороги, на снегу, как раз возле ухаба, лежит знакомый узелочек вместе с подуш кой, и на ней, уставивши кверху носик, мирно посапывал пятинедельный путешественник... Даже не успел еще проснуться. Спал на степи, как в сказ ке, богатырь... Подхватили его на руки счастливые родители и побежали обратно по степи вдогонку за своей подводой...

И этот крошечный путешественник был не кто иной, как Г.Н. Потанин. Следует прибавить, что белого слона вели в подарок царскому наследнику, который спустя много лет, будучи царем Александром П, прислал на эшафот помилование Потанину и Ядринцеву, а потом освободил их и от каторги за примерное поведение в тюрьме.

Так плетутся сибирские были, и так белый слон с Востока принес через Сибирь благую весть для ее будущего. Идеи же Ядринцева и Потанина к на шим дням выросли в идеи всеобъемлющего блага. И хочется верить, что ве ликая Сибирь скоро станет наисвободнейшей страной мира, куда стекутся избранные люди всех стран земного шара для идейного и практического объединения под новым знаменем строительства новой мировой страны, новой мировой культуры и нового прочного мира, всего мира, семена которого уже бросаются в пространство лучшими людьми нашей эпохи.

31 июля 1925 года Вторично исправлена 5 сентября 1925 года