Добрые барины

И завидовали обитателям лачужек, учились у них "быть товарищами", а пожив под охраной немцев, все эти лачужки начали скупать со всеми потрохами, в знак благодарности за спасение живота...

Какая-нибудь бабка-молочница пятнадцать-двадцать лет держит корову, возле лачужки, всего и обзаведения, что плохой сарайчик. Но все-таки мычит корова, кудахчут куры, вечно изумленные, прислушиваются к каким-то страхам кролики, повизгивают поросята. Каждое утро тащит бабка на базар десяток бутылок молока, раз в неделю два-три десятка яиц... Хлопочет, бьется, ни дня, ни ночи не зная отдыха... А лачужка, между тем, разваливается, а житьишко делается все труднее да жальче.

И вот приходит во всем белом, разнаряженный милостивый государь:

-- Здорово, бабушка! Не узнаете?.. А помните, при большевиках-то я у вас тут молоко от реквизиции спасал?.. То-то, позабыли уж...

-- Садись, барин... Вас и не узнаешь: вон как выщелкнулись... Не запачкайтесь -- тут у меня все куры, да не убрано...

-- Ну-ну, ничего... А вы все, бабушка, хлопочете? Жаль мне вас! Пора бы вам и отдохнуть... Давайте я найду вам покупателя на вашу землю.

-- Что вы. Да я куда тогда с коровой-то?..

-- И от коровы вас избавлю... Теперь вам две тысячи могут за корову дать... Да за лачугу тысяч семь.

-- Да кто сюда на кулички-то к нам пожелает? Да и на что они мне теперь, деньги?.. Что я с ними -- деньги-то не русские. То кроны, то марки... Еще убьют за них.

-- В банк положите, да на проценты жить-поживать будете... Одной вам много ли надо?.. Коровы да эти куры вас ведь объедают... Ни покоя у вас нет, ни праздника. Да и питаетесь вы не Бог весть как. Знаю, ведь, я -- молока-то сами и не пробуете.

-- Верно, батюшка. Мотаюсь, как говорится -- ни себе, ни перед собой. Утром чуть свет -- уже все ко мне бегут, кричат, всем давай кушать.

-- То-то вот... Подумайте и скажите мне: за услугу вашу и я вам услужу. Знаете, где я живу? Ну, до свидания...

Ушел нарядный барин. Бабка раздумалась, ночь не спит. Верно ведь -- мотается, мотается, уж скоро умирать, а даже в церковь сходить некогда...

Как дьявол-искуситель стоит перед глазами барин... Две да семь -- девять тысяч... Капитал-то какой, Господи!.. И в жизни своей не видала столько... Продать бы, положить в банк и отдохнуть на старости... Где-нибудь комнатку недорого нанять.

А барин дня через три-четыре снова как бы мимоходом:

-- Хотите, сам у вас куплю?.. Место больно мне у вас тут нравится. И выселятся вам не надо: живите с Богом, как живете, и коровку вашу содержите... Будете заместо сторожа, и за квартиру не возьму...

Опять бабка не спит: ведь есть же этакие добрые люди...

И вот бабка забыла про цыплят и поросят, забыла, что не дала корове отрубей. Вырядилась в кои-то веки, пошла к барину:

-- Ну, барин... К вашей милости... На вашу честь и волю... Выручайте!..

И барин даже не ломается. Только немножечко просит скинуть на расходы.

Прошел всего год с лишним.

Пойдите вы теперь по ялтинским окраинам: патриархальных бабушек-молочниц там все меньше да меньше. Да и те живут в бывших собственных домах "на фатере". Барины живут в гостиницах, лачуги им высиживают "ух какие проценты", а бабки-молочницы распродают своих коровушек и плачут горькими, когда приходят к ним все новые и новые перекупщики и считают тысячи уже десятками и даже сотнями...

Денежки у бабки прожиты, коровы проданы еще зимой, когда фураж был не под силу... А новые перекупщики с насиженного места гонят. Рубль стал копейкой, а молока и за восемь рублей бутылки не найдешь...

И замены бабушкам-молочницам что-то не видно. У всех чернорабочих центростремительность к мелкой торговле объявилась. Скоро будет только два лагеря: потребителей и перепродавцов, а производит -- пусть Сам Господь Бог с каким-либо татарином из-под Бахчисарая...