Г.Д.Гребенщиков
От Бийска до села Смоленское идет равнина, а дальше степь уже заволновалась и, переходя в холмистые антресоли, становится все более пересеченной небольшими оврагами. От Белокурихи трактовая дорога вскидывается уже на высокую, хотя и спокойную гриву, явно ведущая к первым высоким грядам горного Алтая.
Еще за шесть – за семь верст от села Алтайского вы чувствуете себя на волнах гор, все более суживающих горизонт и переходящих в высокие, морщинистые гребни. Перед селом большой перевал, с которого вы в последний раз видите широкий простор оставшееся позади равнины и ныряете в глубоко лежащее в долине речки Каменки село Алтайское.
Здесь волны гор еще выше, еще теснее, и некоторые из них, синея мохнатыми склонами, увенчаны только что поднимавшимися из долины туманами, превратившимися в легкие и свободные облака.
И вот, миновав длинное и бойкое торговое село Алтайское, вы поворачиваете от него влево, переходите через два моста Каменку и идете к воротам поскотины. Старый, наивно улыбающийся дед отворяет вам ворота и робко просит:
- Дай че-нибудь! Копейку… Либо пряник…
Теперь мы выехали в долину реки Сарасы. Здесь она довольно широкая и замкнута отлогими, покрытыми пашнями холмами, но через три-четыре версты долина круто уводит нас вправо, где вы видите стиснутое горами село Сараса. Это и есть двери Чуйского тракта. Больше вы не увидите ни степного простора, ни спокойной равнины.
Чем дольше едете вы по Сарасе, тем уже долина речки того же названия, тем капризнее вьется торная дорога, то и дело взбегает на крутые карнизы гор и перепрыгивает через светлую говорливую речку.
Горы огромны, изрыты глубокими складками, одеты в сочные пестрые травы, унизаны щеткою леса, хотя и редкого, и лишь отчасти хвойного, и забронированы седыми утесами, верхние наслоения которых покрыты бурыми мхами и разрумянены августовским шиповником…
Вот неожиданно появляется сбоку глубокое ущелье и из него несется какой-нибудь ключ, утопая в Сарасе. Вот подбежавшая к утесу речка отбрасывает дорогу куда-то в сторону, пряча ее в густом ивняке или березняке, а телеграфные столбы ровными аккуратными и большими шагами степенно ведут вас дальше и бережно несут на головах своих тоненькую певучую струну, эту волшебную нитку перебрасывающую человеческие желания и мысли за тысячу верст в одну минуту. А на струне как знаки препинания сидят пташки: ласточки – как многоточия, ястреба – как жирные запятые…
И так, виляя по ущелью, ныряя по оврагам и цепляясь за крутые склоны гор, ведет вас Чуйский тракт все дальше, все в более голубоокие теснины, все в более горные волны…
Речка Кыркыла с небольшим селением. Тесный овраг, по которому копанцем сделана дорога, а навстречу огромный гурт жирных, крупных быков. Разъехаться негде. Вы жметесь к изгороди и ждете, пока черноглазые, рогатые и безрогие быки толкаясь и стуча копытами, пестрой толпой не пройдут мимо… Некоторые боятся и встают на крутик, а оттуда вместе с россыпью снова скатываются на копанец…
- Сыля-а! – и длинный бич всадника громко щелкает, будя горное рассыпчатее эхо…
- Откуда гоните?
- Из Абая!..
- Куда?
- В Ново-Николаевск!
- А большая ли партия?
- Шестьсот… Сыля-а!
Вы ждете долго, немного подъехав, опять стоите, а живое мясо покорно лезет и лезет, неторопливо и степенно к своей нехитрой и страшной цели…
Вот прошли все, а через две версты – новая партия…
Село Комар, совсем раздавленное узким, кривым и щебенисто-серым ущельем. Речка Комар гремит и дорогу тракта уводит с Сарасы.
Известняк копают у самого села, и повисшие над домами утесы – все как в сметане вымазаны – белые… У ворот поскотины мальчуган в грязной рубашке, босой и без шапки:
- Дай че-нибудь!..
Подъем все круче, дорога извилистее, а через три версты еще Комар, второй.
- Почему это?
- Второй-то? Ишь, там негде, тесно!..
Отсюда начинается еще более крутой и длинный подъем, вскоре приглашающий вас встать с экипажа и пойти пешком. Лошади еле везут пустую телегу и часто останавливаются. Мышцы трясутся, более часто вздуваются, а ноздри расширились и покраснели.
- Ну, еще!.. Гоп!..
Долго, утомительно подвигаетесь, а дали все растут, все отодвигаются, все более голубеют…
По Сапожникову здесь более 1000 метров над морем.
За перевалом Комар сейчас же крутой, длинный спуск Кулогош, с красивыми, зелеными и волнисто-очаровательным пейзажем вблизи и вдали. Затем опять подъем и крутой в полугоре поворот налево, где дорога идет узорчатым карнизом и где, то и дело, встречают вас гигантские лиственницы с засохшими, остро-торчащими вершинами… Многие попадали и выполняют роль дорожных барьеров…
И вот здесь же еще более длинный, волнистый, извилистый и крутой спуск в долину речки Ахтела… Он идет верст пять, увлекая вас все в более красивые, живописные и красочные волны пашен, лугов, горных склонов, скалистых берегов речки и зеленых нежно-изящных складок небольших певучих ручьев…
После небольшого двухэтажного подъема вы снова находитесь на высоте, и перед вами встают уже новые, уже более величественные пейзажи ожидающих вас впереди гор.
И новый, еще более волнистый и крутой спуск, который, который после пяти верст бешеной скачки втыкает вас прямо в Чергу.
Ах, какие дивные окрестности у этого невзрачного, разбросанного по косогору села. Как раз здесь речка Черга соединится с Семой, чтобы через 12 верст крутого течения вместе утонуть в зеленых волнах Катуни.
Отсюда дорога идет правым берегом реки Семы вверх по ее течению вплоть до Шаболиной, и картины ее окрестностей все так же живописны, причудливо-поэтичны и ярко-красочны.
Вот на зеленой лужайке у дороги кормят лошадей ямщики. Обоз длинный, в полсотни таратаек, и лошади, гремя колокольцами и бубецами, пасутся на цветистом косогоре, а ямщики тесным кружком сидят возле костра, сушатся.
- Откуда едете?
- Из Кяхты!
Они везут шелковые ткани из Китая. Едут шестой месяц, так как от Кяхты до Кош-Агача – русско-китайской таможни – 2500 верст, которые они шли на верблюдах вьючно. Едут в Ново-Николаевск, откуда повезут обратно новую кладь, преимущественно железную, главным образом посуду и капканы для ловли сурков в Монголии… Самая большая цена за пуд провоза клади от Кяхты до Ново-Николаевска – 6 рублей, а малая – 4 рубля. Таким образом, одна лошадь, пройдя более чем 3000 верст заработает от 50 до 75 рублей. При этом, если считать средний срок ее пути в четыре месяца, то день она “зарабатывает” приблизительно от 50-ти до 75-ти копеек.
- Не много же!
- А куда деваешься, привыкли!..
- На Алтае еще ладно, корм хороший, а вот там, в монгольских песках, трудно… Кабы не верблюды и ходить нельзя было бы!..
- А какая же самая красивая дорога?
- Чуйский тракт! – в голос ответили сразу трое, а один пояснил:
- От таможни сразу будет голая, песчаная степь. И лесу там больше нигде не встретите.
Тогда я вспомнил, что Кош-Агач по-киргизски, значит:
- Прощай дерево!..
- Так оно и есть! – подтвердили ямщики. – Когда там едешь, так и песни-то не поются как-то… И все думаешь, когда опять увидишь Чуйскую дорогу…
И это было сказано совершенно серьезно, и я понял, как скучных равнинах должен тосковать по дымчатым ущельям сказочно-прекрасного Чуйского тракта!