В день, когда в Шемонаихе проходили десятые юбилейные Гребенщиковские чтения, лил такой сильный дождь, что вышли из берегов две сестры-реки: Уба и Ульба. Водой затопило окраины Усть-Каменогорска и Шемонаихи. Дворники старенького «Форда» не справлялись с потоком воды. Видимость была плохая, я сбавил скорость и задумался о многочисленных парадоксах в судьбе писателя Георгия Гребенщикова (1882(?) -1964).
Будучи родом из Восточного Казахстана, этот писатель добился славы в США и на Западе, а на родине он до сих пор почти не известен. Родился в такой глуши и бедности, что о грамотности можно было только мечтать, а он стал доктором философии Оксфордского университета. Всю жизнь посвятил литературному творчеству, русские писатели-эмигранты выдвинули его на получение Нобелевской премии, но он отказался соперничать с Иваном Буниным и снял свою кандидатуру. С 1924 по1964 год Георгий Дмитриевич Гребенщиков (далее ГДГ) жил в Америке, стране небоскребов, а сам построил в лесу сибирский скит, деревню Чураевку. Умер в 1964 году, и в том же 1964 году была стерта с лица земли его родная Каменевка близ Шемонаихи. Деревню похоронили под отвалами Николаевского рудника. Происхождение писателя также было непростым: мать казачка, а дед по отцу был сыном казаха Тарухана (или Тарлыкана).
Столетие ГДГ на его родине не посмел отметить никто, к 110-летию появились первые публикации. Состоялись первые Гребенщиковские чтения в Шемонаихе. Тогда, десять лет назад, я впервые узнал его имя. С восторгом прочитал этнографический очерк «Река Уба и убинские люди». Потом пришел его «Гонец». Второе название сборника «Письма с Помперага». Одно из них обращено к сестре Анисье («Как осушить мне слезы твои?»). Прочитав его, я решил сам, как гонец, донести это письмо если не до Анисьи, то хотя бы до ее детей. Мне захотелось узнать, добежал ли «Гонец» до Каменевки?
О книгах ГДГ восторженно отзывались Л.Н. Толстой, А.И. Куприн, Ф.И. Шаляпин, А.М. Горький, Н.К. Рерих, И. Сикорский и др. Все они восхищались свежестью его прозы, обращали свое внимание на то, каким искренним лиризмом веет от лучших страниц.
В 1916 году ГДГ отправился на фронт в качестве начальника санитарной команды и военного корреспондента «Русских ведомостей». К тому времени писатель закончил первый роман из многотомной эпопеи «Чураевы» (главные герои - алтайские старообрядцы). В действующей армии Гребенщикова застали Февральская и Октябрьская революции (последняя была воспринятая им как личное оскорбление). В гражданской войне Гребенщиков не участвовал, жил в Крыму, а в сентябре 1920 года вместе с врангелевцами оказался в Турции. Спустя год ему удалось перебраться во Францию, где и настигла слава «Чураевых».
Этот успех дал писателю возможность уехать в 1924 году в Америку. Там, на берегу реки Помпераг в штате Коннектикут Гребенщиков купил большой земельный участок и устроил русское поселение. Предыдущим хозяином этого владения был сын Льва Толстого, деревеньку поначалу хотели назвать Ясной Поляной, но потом ГДГ придумал другое имя - Чураевка.
В Чураевке жили русские эмигранты. Сюда наведывались Сергей Рахманинов, Михаил Фокин, Михаил Чехов, Николай Рерих, Игорь Сикорский. Здесь устраивались концерты и лекции, ставились спектакли. По проекту Рериха построили часовню во имя Сергия Радонежского.
К концу 20-х Гребенщиков стал одним из духовных лидеров российской эмиграции. В своем коннектикутском поселении он открыл типографию и организовал книжное издательство «Алатас» (Белый камень). Здесь вышли в свет очередные семь томов эпопеи «Чураевы». Последние годы Гребенщиков прожил во Флориде, на английском преподавал русскую словесность.
Первой из живых потомков писателя я встретил племянницу Анну Семеновну Асташкину.

Мама моя, - рассказывает она, - Федосья Дмитриевна, была родной сестрой Георгия Дмитриевича. В «Егоркиной жизни» он вспоминает, например, что Фенька любила слизывать сливки. В детстве нам ничего не говорили о нем. Боялись. Помню только, что однажды мама показала платочки, которые он присылал в письмах. Креп-жоржетовые, с позолотой. Сказочно красивые. Мама сказала нам: «Это от вашего дяди, который живет очень далеко». Я в комсомол вступала, брат - в партию, и на вопрос, есть ли родственники за границей, мы отвечали: нет.

Помнит Анна Семеновна, что во время войны дядя присылал свою поэму о родине, и были в ней строчки о том, что-де вот прибежала бы собака из родных мест, он расцеловал бы ее. Скучал дядя…
«Девять лет, - писал он сестре 19 августа 1925 года, - не вижу я родной земли. Уже начали седеть мои кудри. Милая сестра моя! Много горя на земле, и только потому наше личное горе тонет в чужих горестях, как капля в океане. Не надо говорить тебе о смерти. Будем жить и работать, там кто-то считает каждую каплю нашего добра и зла - все зачтется, ничто не пропадет даром».
Другая племянница писателя Елизавета Матвеевна Вялкова, которая рано осталась без мужа (погиб на фронте) и одна поднимала на ноги пятерых детей, вспомнила большой каменевский ключ. Вода выбивалась из-под земли с такой силой, что даже гуси не могли удержаться возле этого вулкана. В 20-х годах пришли в Каменевку из Америки деньги: Георгий Дмитриевич просил земляков поставить над источником сруб. Поставили. Простоял сруб десятки лет. Пока не засыпали горными выработками.
В Усть-Таловской библиотеке разговаривал с Галиной Егоровной Гребенщиковой (кстати, фамилию Гребенщиковых здесь произносят с ударением на второе «е»).

В библиотеке, - спрашиваю, - есть книги вашего знаменитого родственника?
Нет.
А давно вы работаете в этой библиотеке?
С 1965 года, с тех пор, как сама организовала ее.
А был случай, чтобы кто-то попросил книгу Георгия Дмитриевича?
Никогда. Никто…

Но память и знание творчества ГДГ мало-помалу возвращаются на родину писателя. Это видно по Гребенщиковским чтениям. Я был на самых первых. Минуло десять лет. Теперь отмечали юбилей. Десятые чтения, как и первые, прошли в Шемонаихинском краеведческом музее. Знакомые лица. Районная интеллигенция. Журналисты, поэты, художники. Впервые прибыла делегация из Музея литературы и искусства Алтая (Барнаул), в котором находится часть архива ГДГ. Этот визит придал чтениям международный статус, о чем не без гордости сообщила директор Шемонаихинского музея Наталья Харченко. Как радушные хозяева, шемонаихинцы ездили встречать гостей из Барнаулу на таможню, где и стали свидетелями не слишком красивой сцены. Гости попытались заснять на пленку момент встречи на границе России и Казахстана, но бдительные казахстанские таможенники усмотрели за этим неблаговидный подтекст и заставили оператора стереть видеозапись: не положено. Эпизод этот, впрочем, не испортил самих чтений. Любовь к писателю быстро сблизила его поклонников. Вдруг выяснилось, насколько больше и глубже узнали и осмыслили за эти десять лет творчество и биографию писателя его исследователи.
Участники чтений отмечали, например, что в своих основных произведениях («Чураевы»,»Былина о Микуле Буяновиче»,«Ханство Батырбека», «В тиши степей», «Степные вороны», «На Иртыше», «Болекен Ульген», «Кызыл Тас») ГДГ добивается, прежде всего, этнографической достоверности жизни сибирских крестьян и казахских кочевников. Выяснилось, что «Ханство Батырбека» когда-то было переведено на казахский язык. Сохранился ли этот перевод - неизвестно. Его еще предстоит отыскать. Говорили о том, что оставшийся архив ГДГ до сих пор лежит мертвым грузом в Чураевке, валяется, якобы, в курятнике. Поднимался вопрос и о нобелевской премии.
Ссылаясь на исследования А.А. Макарова, «Новая газета» (№ 49, 1996) и журнал «Директор» (№3, 1997) поместили статью «Незнание гения не освобождает от ответственности», где указывается следующее:
«У Бунина - и до сих пор мы об этом не знали - был серьезный соперник». Далее речь идет о Георгии Гребенщикове.

Пора, наконец, осознать, - сказала Наталья Харченко, - что Гребенщиков - гордость Казахстана. В нашей культуре он вообще уникальная личность. В его лице мы видим тот тип писателя, который так необходим Казахстану. В его произведениях один народ не противопоставляется другому, напротив, они находят нечто общее, родное…

А как восторженно говорила о писателе-земляке учительница литературы из с. Выдрихи Ольга Анисимова. Выдрихинская школа, может быть, единственная на земле, где Гребенщикова изучают как классика. Наравне с Горьким. Только с большей любовью.
Местный поэт Николай Крючков, как и ГДГ, родился в Каменевке.

Для меня, - сказал он, - дороги все места, все люди, которых он упоминает в своих книгах. Я вырос в этой деревне, потом уехал учиться, а когда вернулся - то села уже не было. Появился карьер. Яма.
Но хоть что-то осталось?
Сохранилось поле, на котором они выращивали пшеницу и овес. Остался овраг, в котором тонула их лошадь Буланиха, а богатырь Матвей Вялков поднял ее на плечи и вынес. По-прежнему стоит Крещенская горка, с которой видна вся Шемонаиха. Дальний ключ, о котором Георгий Дмитриевич писал с такой любовью, был завален пустыми породами Николаевского рудника. Однако родник оказался настолько сильным, что пробился наверх.

Вот так и память человека. Она не умирает. Рано или поздно возвращается. Гонец доносит послание...